Родился: 1884, Цюрих, Швейцария;
Умер: 1922, Герисау, Швейцария.
Интересы: история швейцарских религиозных сект, психоаналитическая диагностика, методология визуального проективного тестирования.
Образование: доктор медицины, Цюрих, 1912.
Профессиональная деятельность: врач-психиатр в различных психиатрических лечебницах, включая Герисау, где был помощником директора вплоть до своей безвременной кончины; вице-президент Швейцарского психоаналитического общества, 1919-22.
Основные тесты: Тест чернильных пятен.
Основные публикации:
1921 Psychodiagnostik. In W. Morgenthaler (ed.). Arbeiten zur angewandten Psychiatry. vol.2.Bircher.
1927 (posth.) Zwei schweizerizche Sektenstifter (Binggeli und Unternahrer) (Two Swiss founders of sects). Imago, 13,395-441.
Подлинное значение Роршаха было перекрыто успехом, а затем частичным забвением проективного теста, который носит его имя. Единственное, что осталось от этого теста - это сокращенный набор из десяти чернильных пятен, которые были отобраны издателем из пятнадцати, тщательно выверенных и обоснованных самим Роршахом. Роршах продолжал пересматривать свои представления в течение затянувшегося периода опубликования теста и счел их полностью устаревшими к моменту его выхода в свет. Судьба его монографии первое время складывалась печально. Вначале монография получила отказ у шести или семи издателей. Далее из 1200 экземпляров первого издания в 1921 году было продано всего несколько книг. Отзывы были малочисленны и отрицательны. Спустя несколько месяцев, подавленный издательским провалом и резкой критикой, он скончался от неоперабельного перитонита, что и положило конец его амбициозным планам - объединить историю религии, социологии и психопатологии - и погубило, по словам Блейлера, "надежду целого поколения швейцарской психиатрии".
Мать Роршаха умерла, когда ему было 12 лет, а отец, учитель в художественной школе, - когда мальчику исполнилось 18. В детстве у него было прозвище "Клекс", намекающее на его способности к рисованию ("klecksen" по-немецки означает "малевать, мазать", а также - "сажать кляксы"). Но его интенсивные клинические эксперименты с чернильными пятнами были еще далеко впереди. Университетские занятия привели его непосредственно под патронаж Блейлера и Юнга в Цюрихский университет, где применение к душевнобольным пациентам Юнговского теста ассоциативных слов в сочетании с новыми психоаналитическими концепциями Фрейда вызывало общеевропейский интерес.
Еще студентом медицинского факультета он сблизился с русским землячеством в Цюрихе, изучил русский язык и познакомился со своей будущей женой - русским врачом и четыре года наслаждался счастьем и творчеством.. Намереваясь эмигрировать, Роршах занял низкооплачиваемое место интерна Он эмигрировал в Россию, но вскоре вернулся, разочарованный бедными исследовательскими перспективами. И снова ему пришлось согласиться на низкооплачиваемую должность интерна. Он забросил эксперименты с чернильными пятнами и отдался психоанализу и своему новому увлечению - истории религиозных сект. Этот интерес возник из бесед с одним из бывших пациентов клиники для душевнобольных (Бинггели), который, будучи основателем такой секты, был осужден за ритуальные сексуальные церемонии, включающие инцест. Роршах решил, что эта тема станет делом его жизни. Беседуя с Бинггели и другими членами секты, а также обращаясь к историческим сведениям, Роршах выяснил, что не только один из предков Бинггели был главой аналогичной секты, исповедовавшей святость инцеста, но и девять других родственников были связаны с подобными сектами. Подобные секты упоминалась в исторических анналах начиная с XII в. Poршах опубликовал две статьи, но полный текст планировавшейся книги вышел лишь после его смерти, так как автор внезапно вернулся к своим исследованиям чернильных пятен. Это было вызвано проснувшимся интересом к феномену синестезии, взаимодействию различных чувственных модальностей, с которым он лично был знаком, но который воспринимался им лишь как составная часть его устремлений. За три года он сократил свой набор пятен до пятнадцати и подготовил сопровождающий текст для злополучной "Психодиагностики".
Настало время переоценить роль Роршаха в свете психологических теорий, которые доминировали среди его современников. Останься он в России, история психологии в этой стране могла бы стать совсем иной. Опубликуй он свой труд о религиозных сектах, и влияние теории Фрейда о подавлении воспоминаний о пережитом в детстве сексуальном насилии не было бы столь всеобъемлющим. Имей он возможность развить свои интегрированные теории, свою оригинальную концепцию интроверсии и экстраверсии (как дополнительные функции — "творческая интроверсия" и "экстранапряжение", баланс между которыми и заключается в переживаниях личности), и он мог бы обогнать Юнга. Мы могли бы обойтись без теста чернильных пятен, который был направлен на установление предполагаемых личностных особенностей и психопатологических структур, однако не обеспечен соответствующими статистическими методиками. Тогда не наступила бы эпоха скучного бихевиоризма, рожденного современником Роршаха, Д. Б. Уотсоном, и вытесненного впоследствии феноменологической психологией, основанной на философии Гуссбрля и Хайдеггера. Биография Роршаха — это напоминание о том, что упорядоченное развитие психологической теории является иллюзией.
По отзывам современников Роршах был многосторонне одаренным человеком. Он свободно говорил на французском, итальянском и русском языках, превосходно рисовал, интересовался искусством. В своих воспоминаниях жена описывает его как гармоничного, скромного, совершенно непритязательного в обычной жизни человека, «вечного студента». Он работал с удивительной легкостью, как бы играючи, был очень работоспособен. Роршах испытывал глубокую симпатию к России. Он трижды приезжал в Россию: дважды проводил там каникулы у друзей; в третий раз в течение семи месяцев работал в частном санатории в Крюково под Москвой. Любил Толстого и Достоевского, хотел написать работу о последнем. Передал свои сбережения для открытия столовой голодающим детям на Урале. Свою «Психодиагностику» считал ключом к познанию человека и его возможностей и рассматривал ее только как начало большой предстоящей работы.
После его смерти Роршаха Блейлер написал его жене: «Ваш муж был гениален».